| |
|
|
| Имя: | Ирина |
| Пол: | женский |
| Дата рождения: |
|
| Место жительства: |
יהוד |
| |
|
|
|
|
|
oslik I-a
|
Дата : 26-05-07, Сбт, 09:48:00
Мой муж не обладает развитым чувством юмора, зато обожает озадачивать
поручениями. Сходи туда, принеси то, позвони этим, купи это... Но вчера
он превзошел сам себя...
... Посреди увлекательного боевика, ни с того, ни с сего мой благоверный
вдруг выдает мне ЦУ:
- ЕСЛИ пойдешь завтра в супер(маркет) - молоко НЕ покупай!..
И, когда я отхохоталась, на полном серьезе добавил:
- У нас еще два пакета в холодильнике...
... Мой приступ смеха возобновился, а муж так и не уяснил, что было его
причиной. |
| | Комментариев : 2, Просмотров : 1458 |
 |
|
|
|
oslik I-a
|
Дата : 08-10-06, Вск, 04:50:00
Вдохновлённая хоть и единственным, зато положительным отзывом, забрасываю ещё одно творение.
ДЕТСКАЯ МЕЧТА
Меня встретили не просто криками, а прямо-таки воплями: я была третьей девчонкой, появившейся на 21-ом километре в течение одного дня.
Светка, повариха, первой нарушила мужское братство – утром она вернулась из больницы. Профессиональная травма: обломился сук, на котором был подвешен ведёрный котёл с обедом, и кипящее варево вылилось прямо в её пытавшиеся поймать котёл руки. Ноги тоже пострадали от ожогов, но две недели лечения сделали своё дело - и вот она снова в строю.
Вслед за ней на просеке "нарисовалась" Люда. Тогда, в середине семидесятых, так не выражались, а может, это выражение и вошло в оборот с легкой руки, точнее, с острого языка одного из парней. Ведь Люда была художницей. Она заканчивала в Ташкенте институт (нечто, связанное с оформлением книг и фильмов) и приехала на БАМ готовить дипломную работу: портреты строителей магистрали, так сказать, в интерьере. Почему она выбрала именно бригаду "Украина-2", неизвестно, видимо, сама судьба вела её. Но это нам стало проясняться потом, а тогда, летом 74-го, мы не задумывались о будущем - слишком захватывающим было настоящее.
Ребятам, в связи с появлением слабого пола в небывалом количестве, пришлось подсуетиться: построить (уж простите за прозу) уборную, надобности в которой они раньше не испытывали, и отгородить простынями в своей здоровенной армейской палатке женский уголок. Каждой из нас выделили по два матраса, так что мы спали как принцессы на горошине и почти не ощущали неровности бревенчатого пола. Ещё одно, в чём парни вынуждены были поступиться – по возможности заменить "латынь" русским в своих речах. Бригадир, Богдан, завёл даже копилку, куда провинившиеся вносили штраф. Однако ребята всё же были рады женскому присутствию, и некоторые "притеснения" лишь придавали остроты обстановке.
Ребята работали, как черти, весь световой день: валили лес, расчищая просеку под будущую магистраль; Светка готовила на костре немудрёную еду, мыла посуду и стирала парням одежду в ледяной родниковой воде, мы с Людой ей помогали; Люда рисовала ребят за работой и на отдыхе.
Люда была на четверть кореянкой и на три четверти узбечкой, невысокой, крепкой, смуглой, с черными, как смоль, волосами, подстриженными в каре, очень симпатичной и обаятельной. Она была прекрасной собеседницей,причём умела ясно и зримо выразить свой взгляд на вещи, не навязывая его собеседнику, а выслушивая и его мнение, что встречается нечасто; обладала чувством собственного достоинства и независимостью. Одним словом, она была – Личность.
Часами я могла, сидя на бревнышке у Люды за плечом, завороженно наблюдать за её работой. А как иначе? Ведь любоваться на картины в музее и быть, в некотором роде, причастным к процессу их создания, согласитесь, две большие разницы.
У меня вообще досуга хватало, ведь в отличие от остальных девчонок я приехала не по делам, а к своему жениху. То есть, конечно, я не собиралась всю жизнь быть домохозяйкой ( тем более, я ничего и не умела тогда делать по дому, да и какой это дом – палатка на 20 человек), но что, скажите, делать в тайге инженеру-экономисту легкой промышленности?
Несмотря на внешнее почти-безделье, мои дни были заполнены до отказа новыми впечатлениями, новыми знаниями и даже открытиями в самых разных областях, от философских до житейских (например, я пришла к выводу, что при всем стремлении среднестатистического человека к комфорту, именно человек является самым неприхотливым животным, в силу этого самого стремления способным превратить, при минимуме необходимого, любое место на земле в среду своего обитания. О как!).
В палатке обнаружилась целая библиотека, именно там я открыла для себя О'Генри (хотя прочла до этого, казалось, всех классиков мировой литературы и вообще массу книг, но почему-то о таком авторе даже не слышала!). А ещё я иногда спускалась по сопке к просеке, чтобы полюбоваться на слаженную работу бригады, и однажды ребята позволили мне самой свалить могучую сосну с помощью "Дружбы" (так почему-то называлась бензопила с мотором).
Да и как можно было скучать посреди такой красоты! Я, хоть и выросла в лесном и озёрном краю, в Белоруссии, но была городским жителем и "на природу" выезжала как бы в гости, по грибы да по ягоды, а тут – мы жили внутри неё, стали на время её частью. Живности вокруг хватало: беспрерывно жужжала мошка, птицы пели на разные голоса, тушканчики непуганно-храбро заявлялись поживиться остатками еды, а об опасности встретиться с каким-то хищником или змеёй мы даже не помышляли – беспечность юности!
Вечера проходили за разговорами, анекдотами, песнями под гитару у костра - романтика по полной программе! Впрочем, разговоры надо было слышать, ведь несчастные таёжные "джентльмены", не желая быть оштрафованными, спотыкались на каждом слове. Мы покатывались от хохота, когда кто-то из парней, прихлопнув на теле очередную мошку, в сердцах вскрикивал:
- Отстань, с-с- СКОТИНА!
А анекдоты! Ведь из анекдота, как и из песни, слова не выкинешь... Иной раз кто-нибудь, вспомнив такой анекдот-"песню", заранее обречённо доставал мелочь из кармана - и всем уже становилось смешно.
С анекдотами, правда, была напряжёнка: все они были пересказаны многократно. Лишь пару раз мне удалось развлечь компанию свежими анекдотами из "Европы", как мы тогда для краткости называли все европейские республики СССР.
В конце лета состоялась свадьба. В полдень "молодые" прибыли из Усть-Кута, где нас зарегистрировали в местном ЗАГСе. С нами были новые знакомые из этого городка на Лене, от которого, собственно, БАМ и начинался. Мы, навьюченные водкой и хлебом, добирались на моторке по Лене, а потом пешком.
На 21-ом подготовка была уже в разгаре. Чуть выше палатки по склону сопки ребята соорудили длиннющий стол, вдоль него лавки, а во главе – лавочку на двоих со спинкой и с поручнями; это почётное кресло выстелили красным ватным одеялом. Стол ломился от тушенки во всех видах и в сочетаниях со всевозможными концентратами, дефицитных консервов и даже овощей. "Сухой закон" был временно нарушен, песни пелись до хрипоты, транзистор на новых батарейках, привезённых кем-то из гостей, вступал в дело, как только гитаре и глоткам давали передышку.
Следом за молодожёнами появились и гости: притопали "соседи" – литовцы с 20-го километра, на вездеходе прикатила молодежь из Звездного – будущей первой станции БАМа. Невесть откуда взялись операторы Украинской студии документальных фильмов, надеявшиеся сделать исторические кадры. Но, наверное, всё происходящее не вполне соответствовало их представлениям о комсомольской свадьбе на БАМе: у невесты не было даже фаты (я отказалась от идеи надеть вместо неё накомарник). Платье было в жёлто-голубую полосочку (сегодня я осознала, что предстала тогда ярой украинской патриоткой в жовто-блакитном); единственные туфли по дороге через тайгу просто развалились на части (а знаете ли вы, какое множество деталей из самых разных материалов требуется для создания одной пары обуви?!), так что по прибытию пришлось обуться в кеды. Жених был подстать невесте: брюки, белая майка, спортивная обувь... В итоге кинокамера была отложена в сторону. Но никто не был разочарован этим, скорее наоборот, все были довольны, что не надо позировать в официальный объектив. А фотографии на память сделал Сашка из нашей бригады.
Да-а-а, было оч-ч-ч-ень здорово. А главное, сбылась моя детская странная мечта: мне всегда хотелось, чтобы на моей свадьбе познакомились и потом поженились двое молодых людей. Двое, действительно, встретили друг друга именно в тот вечер. Девушка-сибирячка Наташа, моя новая подруга из Усть-Кута, и Славик из Харькова, друг моего мужа. Правда, ночь Славик провёл с саратовчанкой Любашей, а Наташа - с Оливидасом из Литвы, но назавтра, когда Любаша возвратилась в Звёздный, а Оливидас – на свой километр, Славик всё же разглядел белокурую и симпатичную Наташу, а дальше всё было делом техники. Могу лишь добавить, что их дочь родилась на полтора месяца раньше нашей.
К концу вечера, а точнее, глубокой ночью, народ, наконец, утихомирился.
Все стали устраиваться на ночлег, втискиваясь всё в ту же многострадальную палатку. Тюфяки заново перераспределили на бревенчатом полу, так что промежутков не осталось совсем.
Молодежь, отвыкшая от алкоголя, расслабилась, так что целомудренность, царившая до того на 21-ом километре, была нарушена вслед за "сухим законом". Немногочисленные девчонки сделали уже свой выбор на сегодняшнюю ночь, парни, оставшиеся без партнёрши, мирно уснули под ритмичное колыхание палатки. Публика даже не заметила отсутствия операторов с киностудии, которые были найдены поутру в заломах полузамерзшими (ночи-то стали уже прохладными).
Угол, выделенный для молодых, почему-то оказался у самого входа, зато благодаря этому мне удалось заметить, как одна парочка, захватив матрас и подсвечивая себе фонариком, удаляется вглубь тайги. Это были Люда и Богдан...
Мы все и раньше обращали внимание, что из всех ребят Людка предпочитала рисовать именно бригадира, но это казалось легко объяснимым: он был превосходной моделью и стал бы классным профессиональным натурщиком, если б захотел, но, видно, в глухом городишке на Западной Украине, откуда он был родом, такая профессия казалась чересчур экзотической (а с другой стороны, валить лес в Сибири и строить БАМ –разве не экзотика?). Так или иначе, но фигура у Богдана была безупречная, мышцы так рельефно играли под загорелой кожей, что просто просились не только на холст,но и в мрамор... или в бронзу. Остальные ребята тоже были не так чтоб слабачки, но Богдан выделялся среди них особой неосознанной грацией и изяществом движений, сочетавшимися при этом с силой и неутомимостью в работе. Внешность у него тоже была располагающая: русые, выгоревшие на солнце кудри, треугольное лицо, широкий лоб, ироничный взгляд светло-серых глубоко посаженных глаз, красивый изгиб губ... Добавьте к этому его любимое словечко - "чертовски", которое он вставлял в свои фразы по двадцать раз на дню – и всегда к месту – и вам станет ясно, что этот поляк был просто неотразим. И художница Люда углядела в нём не только модель, но и судьбу...
Наутро, конечно, все поняли, с кем провёл ночь бригадир, но эти двое вели себя так уверенно и привычно, как наутро после серебряной свадьбы, - и никому не пришло в голову их подначивать.
Так начался этот роман, и получилось,что эти двое, которые были знакомы и раньше, осознали себя парой только на нашей свадьбе. Другими словами, моя мечта исполнилась в двойном объёме!
А через пару недель бригады стали сниматься со своих километров и перебираться в Звёздный. Первые 70 километров просеки под БАМ были готовы, наступала зима, и дальнейшие работы были отложены до весны.
Если вы внимательно читали написанное выше и следили за хронологией, то обратили внимание, что свадьба состоялась в конце лета, а теперь вдруг "наступала зима". Я ничего не пропустила. В Сибири, видимо, так всегда: вот жара (только вода в реке холодная) - и вдруг, в течение недели, становится холоднее и холоднее, речки за одну ночь покрываются льдом и – выпадает снег! День-два стоит непролазная грязь, а потом беспрерывно падающий снег уже окончательно укрывает землю. Листопада нет, т. к. деревья в основном хвойные, так что "золотая осень", любимое многими время года, - да и осень как таковая - в тех краях отсутствует.
Люда сразу после памятной свадьбы вернулась в свой Ташкент заканчивать дипломную работу, а вскоре за ней последовал её суженый... Буквально за три дня до ухода бригады с трассы снова произошла производственная травма: Богдан сломал руку. Уж не знаю, как он, такой опытный и ловкий, подставился под падающую сосну, но и лесорубы, и врачи сошлись во мнении, что отделался бригадир ещё легко. Ушибы и царапины зажили быстро, и, выписавшись из больницы с загипсованной рукой, он улетел "долечиваться" в солнечный Ташкент. Вернулся Богдан прямо в Звёздный и заявился в нашу палатку франтом: в шикарных тёмно-зелёных клешах и кирпичного цвета приталенной рубашке. Оказалось, это Люда обнаружила ещё один свой талант и за день вручную (!) сшила ему обновки.
... В Звёздном пошла совсем другая жизнь. За пол-года после прибытия первого десанта строителей БАМа со знаменитого комсомольского съезда, Звёздный превратился из палаточного городка в посёлок - с магазином, почтой, столовой, баней и даже школой. Не было, разве что, парикмахерской, но не беда – мужская мода в тот сезон рекомендовала длинные волосы, а девчата, считалось, всегда выкрутятся.
Любопытно, что первая улица посёлка, состоявшая из палаток, была проложена прямёхонько на месте будущей трассы - вдоль небольшой речушки Нии- притока Лены, опоясывающей подножие сопки; так что люди, постепенно переселяясь в общаги и разбирая палатки, освобождали место для укладки рельсов. Были уже готовы несколько общежитий - построенных по барачному принципу одно-этажных щитовых домов без удобств. Новые улицы, буквально "сбривая" всю растительность, серпантином поднимались по склону сопки.
Ребята из "Украины-2", как, впрочем, и остальных бригад, стихийно рассеялись по посёлку и включились в его строительство.
Наша молодая семья с неразлучным другом Славкой поначалу попала на жительство – вы будете смеяться - в библиотеку! Заведовали ею Любаша из Саратова (да-да, та самая) и её подруга и землячка Людка. Эти две девицы разговаривали преимущественно на "латыни" (Богдана на них не было!), что в первые дни вызывало у меня какой-то истерически-смущённый смех, зато имели массу преимуществ перед другими обитателями посёлка, главное из которых, несомненно, то, что именно они предоставили нам кров. Кроме того, они обучили меня, белоручку, азам кулинарного искусства, за что я им благодарна до сих пор. А что было немаловажно для Славкиного благополучия, Любаша правильно оценила обстановку и не стала соперничать со вскоре прибывшей Наташкой, а ушла в тень, а вернее, переключилась ... не на другого, а на других, благо, холостых парней хватало. Собственно библиотекой она напару со своей подругой занималась настолько "серьёзно", что когда, наконец, под книгохранилище выделили постоянное помещение, то оказалось, что книги-то все на руках... у безымянных читателей...
Библиотекой была обычная армейская палатка. Палатки в Звёздном, правда, были изначально более благоустроенными, чем "на километрах" – с дощатыми полами, на которых была расставлена немудрёная мебель, и с печками-буржуйками. К тому же в Звёздном уже было проведено электрическое освещение. Но трехслойные стенки палаток (снаружи брезент, внутри хлопок, посередине утеплитель) всё же не спасали от холода: каждое утро, чтобы умыться, приходилось пробивать корочку льда в ведре с водой.
В начале октября, когда на наш, европейский, взгляд зима была в разгаре, мы с мужем перебрались в общежитие, разделив со Славиком и Наташей, которые мимоходом успели расписаться, 12-метровую комнату.
Быт наш был, мягко выражаясь, несколько необычным. Начать с того, как было организовано снабжение: в продаже были дефицитные в Европе продукты, например, солёная красная рыба, копчёная колбаса, зато не было молока и яиц ( разве что в виде порошка). Вовсю торговали японскими термосами и югославскими дублёнками, но не было таких элементарных и необходимых в хозяйстве вещей, как постельного белья, сковородок, мясорубок. Из такого снабжения и из нашего с Наташкой хилого кулинарного опыта следовала простота и неизменность нашего меню: на завтрак чай с хлебом, на обед – бульон из венгерской курицы, по размерам больше похожей на индюшку, на ужин – батон белого хлеба с целой красной рыбиной. Впрочем, перед зарплатой меню иногда сокращалось до хлеба, обмакиваемого в подсоленное подсолнечное масло, и, поверьте, это было просто объеденье. "Холодильник" был у нас за окном - просто вывешивали авоську с курицей за форточку. Как ни странно, но в комнатах, благодаря водяному отоплению, было жарко. Мебель (стол, лавку, двое нар с тумбочкой между ними, некое подобие шкафа без дверок) мужики сколотили сами. Из утвари у нас были электроплитка и кастрюля.
Надо сказать, что в Звёздный к тому времени переехали профессиональные железнодорожные строители, закончившие прокладывать ж.-д. Абакан-Тайшет. Это были взрослые семейные люди, ведшие в силу своей профессии кочевой образ жизни и приспособив-шиеся к нему. Они давно обзавелись всем необходимым, а нам оставалось только облизываться, когда какая-нибудь хозяюшка жарила блинчики в кубовой. Их дети, как и положено, учились в школе - таком же бараке, как наша общага, только двухэтажном.
Кстати, с этой школы и началась моя трудовая биография: я стала учительницей. Совпало: им был нужен учитель математики, а в моём дипломе красовались пятёрки по всем точным наукам. Без знания всяких педагогических тонкостей к детям меня всё же не допустили, так что моими учениками стали взрослые. Да, была и вечерняя школа, и учились в ней строители БАМа, не имевшие аттестата о среднем образовании.
К моему удивлению, в числе этих "недорослей" оказались многие наши знакомцы, и, что меня совсем сразило, - Богдан!
"Он ведь такой самостоятельный и сметливый! – недоумевала я. - И его назначили бригадиром! Как же так?". Мой небогатый жизненный опыт не позволял этого понять, а вот руководители строительно-монтажного поезда (СМП), очевидно, оценивали человека независимо от его "корочек" - и поступали мудро.
Долго недоумевать, однако, времени у меня не было, надо было готовиться к урокам, проводить их, посещать педсоветы, в общем, работать.
Неожиданно оказалось, что "неучи" вовсе не спешат восполнить пробелы в своём образовании и приходят в школу нечасто. Представьте, что вы рьяно объясняете трём ученикам, явившимся на урок, материал, решаете с ними задачки или доказываете теоремы, даёте домашнее задание, а на следующий урок приходят ... четверо других! Начинай сначала! Дошло до курьёза. Однажды ко мне на урок заявились корреспонденты из журнала
"Смена", которым для обширной статьи недоставало фотографий. Я растерялась: в классе ведь всего три ученика, позорище! Однако они меня успокоили, мол, ты делай своё дело, а мы будем делать своё – и всё будет хорошо. И действительно, на фотографии в журнале всё выглядело так, будто это только в кадр попало три ученика, а вообще-то их полный класс. Вот что значит профессионализм!
Скоро я поняла, что в мои обязанности входит и обеспечение явки на уроки, и эта обязанность и является самой сложной. Я вылавливала своих учеников в самых неожиданных местах, например, на танцах или - в общагах противоположного пола.
Богдан тоже оказался в числе прогульщиков, но не потому, что нашёл замену своей ненаглядной Люде, а как раз наоборот. Если вы подумали, что он к ней уехал, то вы опять не угадали. Он начал строить ... дом! В оригинальности мышления ему, на самом деле, было не отказать. Он рассудил, что если отсутствие у него образования не помешало Люде полюбить его, то без аттестата он и дальше проживёт, а вот без дома... что ж это за семья! И вот каждый вечер после тяжелой работы на открытом воздухе при ооочень минусовой температуре он приступал – уже в одиночку и почти в полной темноте – к строительству своего дома. И можете не сомневаться – он-таки его построил! Это был сруб – строение из брёвен, обычное для тех мест - небольшой, но теплый и уютный.
Отпраздновав новоселье (Люда тоже попала на него, приехав в гости на неделю), Богдан продолжил сачковать учёбу.Я сбилась с ног в поисках по всему посёлку его заблудшей души и не раз громко возмущалась такой несознательностью. Муж поддерживал моё негодование, один раз даже составил мне компанию в поисках - и лишь много времени спустя признался, лицемер, что всё это было одним большим розыгрышем и что в тот период Богдан прятался от школьных забот... у нас дома!
Дело в том, что мужская половина населения нашей комнаты, издавна спевшаяся в неплохой дуэт, организовала нечто вроде клуба бардовской песни, а точнее, это был трёп, слушание магнитофоных записей и пение под гитару.
В этот "клуб", ещё когда он размещался в библиотеке, наведывалось множество интересных людей. Там бывали и делегаты Комсомольского съезда, торжественно отправленные на БАМ прямо из Москвы (мы называли их "романтики-комсомольцы", и среди них, кстати, встречались совершенно нормальные ребята и девчата). Заглядывали на огонёк и так называемые "бичи" (бич - бывший интеллигентный человек). Этих ещё прозвали "романтиками длинного рубля", и их на комсомольской стройке ожидало большое разочарование - зарплаты были не ахти. Было там немало таких, которых разочарование - правда, другого рода - постигло ещё на их родине, и они не столько приехали на БАМ, сколько уехали подальше от несчастной любви или неудавшейся карьеры. В "клуб" заходили и некоторые из многочисленных корреспондентов журналов и газет всех рангов, готовивших материалы о Стройке века. Каждого из них представляли примерно так:
- Знакомьтесь, четыреста двадцать седьмой.
Частым гостем у нас была некая Лида, такое не от мира сего создание из Иркутска. Она принадлежала к наиболее редкой категории БАМовцев – чистой воды романтик! Про таких ешё говорят - слова попросту не скажет. В её лексикон входили такие слова, например, как "осведомился", "имярек", так что её речи неизменно вызывали дикое ржанье парней. Своей доверчивостью и наивностью она будто провоцировала всех окружающих, и ребята обожали разыгрывать её и дразнить; иногда это было совсем небезобидно, и тогда мы с Наташкой становились на Лидину защиту. Работала Лида маляром. Ходили слухи, что она пишет стихи, но читать их она стеснялась, опасаясь насмешек, которых и без того хватало. И таким откровением было прочесть одно из её стихотворений в "Комсомолке" спустя год, когда я уже вернулась в "Европу"...
Так вот, начав свою педагогическую деятельность, на ежевечерние заседания нашего клуба я, к сожалению, попадала только в свои выходные. Возвращаясь с уроков, я заставала дома лишь усталых, но довольных проведённым вечером обитателей комнаты в густых клубах сигаретного дыма. Чувствовалось, что с "курятиной", т.е., с куревом, проблем в Звёздном не было.
А вот со спиртным – были. А правильней сказать, не со спиртным, а без спиртного. Наверное, считалось, что авангарду общества - комсомольцам и примкнувшим к ним - водка ни к чему. При этом как-то забывалось, что "авангард" – тоже люди, к тому же работающие целыми днями на морозе (а согреваться чем - чаем, что ли?). По странности в снабжении (в данном случае, возможно, умышленной) в магазине не было даже одеколона или лосьона. Был у меня поначалу, правда, пузырёк лосьона, привезённый из Европы в гигиенических целях, но он в один прекрасный день попался на глаза двум бичам, Коляну и Толяну, забредшим в наш "клуб". И они, в соответствии со своим девизом – "Главное, в суматохе не растеряться!" - тут же заказали нашим бардам "Магадан" и во время исполнения песни, прежде чем кто-то успел среагировать, Колян мгновенно насыпал в бутылочку немного сахара, взболтал и... прощай, гигиена! Лично для меня тот факт, что лосьон употребляют вовнутрь, явился очередным открытием, сделанным в тот период.
Так вот, к вопросу об алкоголе и важности его на БАМе. Большой помехой для индивидуального решения проблемы являлась оторванность от Большой земли, т.е., в нашем случае, от Усть-Кута. До него было 67 км. по прямой на вертолёте, а полёт, хоть и был бесплатный, зато разрешался лишь по делу и только при наличии визы начальника СМП. Таким образом, проблема становилась, казалось, окончательно неразрешимой.
Учтя все эти обстоятельства, в преддверии светлого праздника 7 Ноября Наташка выдвинула "чертовски привлекательную инициативу снизу", как выразился Богдан (что прозвучало довольно двусмысленно в комнате, где живут две пары молодожёнов), – не ждать милостей от властей и самим сделать... брагу. Сказано – сделано. Пока ребята вкалывали, мы с Наташкой сходили в магазин и купили: выварку – 2-хведёрную эмалированную кастрюлю, сахару, дрожжей, сухофруктов. Затем мы смешали ингредиенты с водой в известной Наташке пропорции и оставили смесь бродить. Наташка уверяла, что через недельку, аккурат к празднику, будет что поставить на стол.
Однако уже назавтра, придя на обед, наши замёрзшие мужья захотели снять пробу и, отведав по кружечке, заявили, что брага уже готова и оказывает надлежащее согревающее действие. Вечером они опять решили согреться, а тут нагрянули - тоже, естественно, про-дрогшие - гости в "клуб"... Я же, как обычно, поспешила на работу.
В тот вечер учеников пришло больше, чем обычно, даже Богдан пожаловал - видно, по советской привычке к авралам, спохватились, что приближается конец четверти, и решили повысить посещаемость и успеваемость. Учебный процесс пошёл так непривычно живо и заинтересованно, что я воспряла духом, почувствовав вдруг, что и я на что-то гожусь. Выйдя из школы после уроков в приподнятом настроении, я вприпрыжку преодолела горизонтальную часть серпантина, огляделась по сторонам и, убедившись, что меня никто не видит, лихо съехала по снегу вниз на "четвёртой точке" - прямо к нашей общаге.
...Разрывающий уши храп множества мужских глоток заставил меня в растерянности остановиться на пороге комнаты. Привычный запах "курятины", смешавшийся с новым, кислым и противным, не в силах был выветрить вплывающий в распахнутую форточку морозный воздух. Я включила свет (на что не последовало никакой реакции)и увидела такую картинку: люди... не то чтобы спали... а валялись в неестественных позах - скрючившись, дергаясь во сне, с застывшими гримасами на лицах и с капающей из раскрытых ртов слюной. Несколько незнакомых парней беспокойно ворочались на наших с мужем нарах, мой же муж составлял компанию Славке, Наташке и ещё одному "красавцу"; установленная между нарами лавка усеяна тарелками с остатками закуски и пустыми кружками, а на дне стоящей рядом на полу выварки виднелись лишь несколько сморщеных сухофруктов. Ошалевшая от увиденного и одурманенная хмельными парами, я присела на краешек нар, как вдруг спящие один за другим стали просыпаться...
Ночь была та ещё – всех выворачивало наизнанку. Букет запахов стал ещё более поганым и выветрился только через три дня, на которые в "клубе" был объявлен "карантин".
С брагой было покончено. Во всех смыслах.
Однако мы всё же не оставили мысль отпраздновать 7-е Ноября, хотя и не решили пока, как, с кем и где...
...Богдан, которому назавтра ребята рассказали о случившемся, снова проявил нестандарность реакции и начал вдруг сетовать, что неожиданный приступ жажды знаний помешал ему утолить жажду другого рода. А когда парни доказали ему своими позеленевшими лицами, что удовольствие-то было сомнительное, он стал каяться, дескать, подвёл ребят из родной бригады, недосмотрел, позволил им одним махом подпортить и здоровье, и намечавшееся торжество.
Богдан успокоился лишь после того, как Славик предложил отметить праздник в обществе ленинградцев.
Эта несгибаемая бригада была, пожалуй, единственная, которая не распалась, расползшись по общагам, а в полном составе оставалась в своей палатке, при том что на дворе было уже -35 С. Хотя ребята постарались создать поистине тёплую атмосферу: во-первых, они поставили дополнительную печку, во-вторых, утеплили стенки палатки, на мой взгляд, очень хитроумным способом - построили почти вплотную к ним нечто вроде заборчика и заполнили образовавшееся пространство землёй. Кроме того, ленинградцы позаботились и о внутреннем "сугреве". И вот каким образом.
Вскоре после выпадения снега по будущей трассе БАМа, подготовленной бравыми лесорубами, проложили зимник – автомобильную дорогу по снегу. По ней из Усть-Кута доставляли всё необходимое для Стройки века на огромных - кажется, американских – оранжевых грузовиках. Этот городок с 30-итысячным населением являлся, на самом деле, транспортным узлом в Западной Сибири: там река Лена, текущая на север, становится судоходной и, с другой стороны, там заканчивалась железная дорога из Европы. Оба вокзала – ж.д. и речной – располагались напротив друг друга по обеим сторонам от центральной площади города.
И вот ушлые ленинградцы решили уговорить шофёра одного из грузовиков нарушить правила и отправить с ним "гонца за ящичком винца". Убеждая чересчур сознательного парня, они перебрали все аргументы, но неожиданно сработал тот, что нельзя не помочь в организации празднования дня Великой Октябрьской революции людям из Ленинграда – колыбели революции!
Таким образом, хозяева организовали выпивку, а мы, гости, должны были обеспечить закуску.
Я, напрягшись, вспомнила рецепт салата "оливье", который у моей мамы являлся фирменным блюдом, - и мы с Наташкой начали творить. Роль варёных яиц исполнил порубленный омлет, смешанный из воды, молочного и яичного порошков и пожаренный в нашей единственной кастрюле; вместо крабов была копчёная колбаса, а майонез и зелёный горошек мы, конечно, просто купили в магазине. Картошку (как же я за ней соскучилась!) мы вынуждены были как бы забыть... Наташка нарезала опостылевшую красную рыбу каким-то особым торжественным образом, и, захватив заранее свареных двух кур, мы отправились в гости к ленинградской бригаде. Богдан был уже там, со столовскими котлетами и вермишелью в огромном казане.
В общем, провели мы "красный день календаря" на славу! И даже потанцевать не забыли.
... К сожалению, это был последний мой праздник на БАМе. Перед школьными зимними каникулами мы с мужем уехали в "Европу", думали, на пару недель, а получилось – навсегда, по крайней мере, для меня.
Слава с Наташей спустя год после этого тоже перебрались в Европу. По моим сведениям, у их дочки через некоторое время появился брат.
Ещё несколько лет мы переписывались с Богданом и Людой, которые в конце концов обосновались в Ташкенте (я до сих пор помню их тогдашний адрес). Фото их двухлетнего сына, умудрившегося стать похожим сразу на обоих, таких непохожих, родителей, хранится в моём альбоме.
По иронии судьбы обе эти пары, которых судьба свела на нашей свадьбе, продолжали жить вместе, когда мы с моим мужем уже давно развелись.
* стихи Лидии из Иркутска (всё, что я смогла вспомнить
через 30 с лишним лет)
Cомненьем каждый день отмечен.
Живу, с собою не в ладу –
Ведь путь отмеренный не вечен,
И тем ли я путём иду?
..............................
Мой тихий город, Б-г с тобой...
Я к вам, ребята, принимайте,
Не за деньгами – за судьбой.
Я с вашим адом, с вашим раем,
В счастливый миг и в трудный час.
Не мы дороги выбираем-
Дороги выбирают нас. |
| | Комментариев : 33, Просмотров : 3098 |
|
|
|
|
oslik I-a
|
Дата : 07-10-06, Сбт, 11:12:00
Лорка или две истории с дверями
Она досталась мне в наследство. Обычно в наследство достаются вещи, ценности, милые мелочи, а мне досталась... подруга.
Она и моя старшая сестра Лара были ровесницами и тёзками. С момента переезда обеих наших семей в новый дом, в самом центре города (я тогда только пошла в первый класс, а Лара - в шестой), когда мы оказались соседями по площадке, две Ларисы стали, кроме того, и одноклассницами. Познакомившись, они сразу подружились, и эта дружба продолжалась до самой смерти моей сестры.
Подруги контрастировали и по внешности, и по характеру. Лара была красивая зеленоглазая шатенка, невысокая, крепко сбитая, что называется "кровь с молоком". В обиду себя она не давала, наоборот, от нее, бывало, доставалось даже пацанам. Росла она целеустремлённой, решительной; при этом старательной и способной ученицей. Впрочем, была в ее характере и малая доля авантюризма, что придавало ей особый шарм. Лорка же - все теперь называли ее только так - симпатичная кареглазая брюнетка, миниатюрная, сложенная как статуэтка; бойкая, эмоциональная и непоседливая, она мало интересовалась школьными делами. Мои родители поначалу тревожились, не повлияет ли эта дружба на Ларины отметки (отец признавал только отличников), однако вскоре успокоились: Лара умела чётко разделить "службу и дружбу". И всё же подруги были неразлучны.
В юности у Лары образовалась тонкая талия, Лорка же с помощью перекиси водорода превратилась в яркую блондинку, что очень ей шло – и две подруги стали неизменно привлекать взгляды окружающих парней. Надо сказать, что и сами девчонки рано заинтересовались противоположным полом, тайком от родителей подводили глазки (а перед возвращением домой смывали тушь на лестничной площадке). У Лорки появилось прозвище "Отдел кадров", так как на вечеринку она умела заманить любого "кадра" по заказу подружек.
Впрочем, девичество двух Ларис длилось недолго - будучи еще студентками (Лара училась в мединституте, а Лора- в музучилище), не достигнув двадцатилетия, обе подружки обзавелись мужьями (оба русские и оба Викторы) и тут же забеременели. Надо было видеть, как эти два пузатых колобка в коротких, по моде, шубках, крепко держась под руки, поскальзываясь и хохоча, прогуливались по зимним улицам.
Ларин сын родился в конце декабря, за неделю до Нового года. Лорка, не желая отстать от подруги, заставила поволноваться нас всех: она перемыла полы, затем полезла в горячую ванну, откуда, чистенькая, прямиком отправилась в роддом. И у неё тоже родился сын! Правда, Новый год она встретила в роддоме, Лару же выписали 31-го декабря, но это были уже мелочи.
Мальчишки, разумеется, тоже стали друзьями детства, даже молочными братьями (когда у Лары внезапно пропало молоко, Лора подкармливала её сына), а вот имена им дали разные: Лора назвала сына в честь своего отца, умершего незадолго до её свадьбы.
Шли годы. Лорка продолжала жить в родительской квартире вместе со своей мамой, а Лара с мужем построили кооператив в районе новостроек. Когда и я стала взрослой, вышла замуж, родила дочь, то, разменяв бабушкину квартиру, поселилась в четырех минутах ходьбы от семейного гнезда.
С годами разница в возрасте между Ларисами и мной как бы сгладилась, и меня допустили в круг. Началось с обмена кулинарными рецептами, обсуждения житейских проблем, вопросов воспитания детей, затем мы с мужем присоединились к дружной компании, созданной двумя Ларисами, и отныне вместе встречали праздники и дни рождения.
Постепенно две Ларисы и я сблизились настолько, что поверяли самые сокровенные тайны "на троих". Незабываемое время. Такой близости с сестрой у меня не было никогда раньше, и я очень этим дорожила. Лара была не по годам мудрой, обладала редким талантом выслушать и встать на место другого человека. Любую ситуацию она в две минуты раскладывала по полочкам, и становилось ясно и "кто виноват", и "что делать".
Надо сказать, что для Лорки оба эти вопроса прояснились уже спустя года два после свадьбы: виноват - Витька, что делать – разводиться.
Дело в том, что этот рязанский парень, некурящий и непьющий мастер спорта по вольной борьбе, перейдя на тренерскую работу, полюбил заглянуть в рюмочку, а Лорка со своим прирожденным кокетством без конца давала ему поводы для ревности. Результаты были "налицо", так что бодяга в доме не переводилась. Зачастую Лорка, спасаясь от разбуянившегося мужа, врывалась к нам в дом поздней ночью, полураздетая, растрепанная, с подбитым глазом, а вслед за ней, сжимая в кулаке вырванные клочья её волос, ломился Виктор. Доставалось и Лоркиной маме: хоть до физических травм и не доходило, но ей, избалованной вечным потаканием покойного мужа, хватало одних криков и угроз, чтобы бояться зятя до смерти. С помощью мужчин нашего дома, а иногда и милиции, Виктора усмиряли... до нового взрыва. Однако Лорка разводиться не спешила: одной-то тоже несладко. Ей всё казалось, что что-то изменится, образуется, но становилось только хуже...
Я как раз была беременна вторым ребенком, когда сестра заболела. Всё так страшно переплелось тогда... Я готова была сделать аборт, хотя ребенок был запланированный и желанный - но срок был слишком велик. Поэтому в Ленинграде, где в течение нескольких месяцев Лара проходила мучительные процедуры, её навещали, сменяя друг друга, все: муж, родители, Лорка (в этих трагических обстоятельствах её буйный муж не посмел дать воли своей ревности), - и лишь мне Лара не разрешила приехать:
- Еще рассыплешься раньше времени - шутила она (моя беременность протекала очень тяжело), - и что я буду с тобой делать в чужом городе?
Накануне операции я позвонила ей в больницу, мы пожелали друг другу удачи, а спустя десять дней родилась моя младшая дочка.
А ещё через девять месяцев Лары не стало. Ей только исполнилось тридцать три...
...Горе утраты породнило нас с Лоркой. Приходя к родителям, я каждый раз забегала и к ней, мы часто вспоминали о былом - наших беседах втроем, розыгрышах, весёлых вече-ринках, - снова смеялись над старыми шутками и плакали, плакали...
Я только недавно поняла, что наши с Лоркой отношения с тех пор строятся на попытках заменить Лару друг для друга.
Иной раз мне кажется, что, вообще, в скорби об ушедшем есть немалая доля эгоизма: ведь чем ближе был нам этот человек, тем тяжелее утрата - и скорбя о покойном, мы одновременно жалеем себя. Одна из моих бабушек однажды выразила осознание этой истины в отношении своего мужа с циничным простодушием: мол, ему хорошо, он умер и ничего не чувствует, а я тут мучайся без него.
... Мама пережила Лару всего на три с половиной года. Ещё через год папа снова женился, осуществил с моей семьёй родственный обмен, и я опять стала жить в нашей старой квартире: дверь в дверь в Лоркой.
Несмотря на периодические пьяные загулы мужа и постоянные приступы его - уже небеспочвенной -ревности, Лорка сохраняла оптимизм и чувство юмора. Её жизненное кредо всегда импонировало мне: радоваться жизни, несмотря ни на что.
Лорка обожала наряжаться и, несмотря на постоянную нехватку денег - муженёк пропивал, - умела соорудить роскошное одеяние буквально из ничего: выручали фантазия, великолепный вкус и врожденное умение носить вещи. После нескольких месяцев носки наряд продавался той из знакомых, которая дольше и настойчивей других просила об этом и на которой он снова превращался в то, чем и был с самого начала – тряпку. Приварок же шёл на покупку нового сногсшибательного наряда. Но если кто-то при этом назвал бы мою подругу спекулянткой, я бы, образно говоря, "перегрызла ему горло".
Лоркино увлечение тряпками нередко создавало у окружающих впечатление легкомысленности, и только близкие знали, какое мужество требуется, чтобы достичь "лёгкости жизни" в её обстоятельствах. Возможно, Лорке недоставало Лариной рассудительности, мудрости, но это компенсировалось интуитивным пониманием психологии людей. А так как я в те времена была убеждена в полном отсутствии у себя интуиции (впоследствии оказалось, что я тогда ещё просто не научилась слушать свой "внутренний голос" ), то Лоркины жизненные советы были для меня бесценными.
Ей, видимо, общение со мной тоже было необходимым, иначе зачем бы ей прибегать ко мне почти каждый вечер, совсем как когда-то к Ларе, а потом и к моей маме. В тишине, когда дети, наконец угомонившись, засыпали, а приготовленный на завтра обед остывал на плите, мы делились новостями, чуть-чуть сплетничали. Такие беседы за чаем и сигареткой были хорошей разрядкой от будничных забот.
...Однажды летом, когда мои подросшие дочери были в пионерском лагере, а муж, посланный от завода в колхоз, воплощал в жизнь продовольственную программу, я коротала вечер одна. Дома было непривычно тихо, окна раскрыты нараспашку, длинный июньский день угасал. Я решила в полной мере насладиться одиночеством: быстренько перекусив и перемыв посуду, включила любимую пластинку и с сигаретой в руке уселась раскладывать пасьянс.
Мое уединение длилось не больше получаса, как вдруг раздался Лоркин "фирменный" звонок, а точнее, три коротких звонка. Напуганная и возбужденная, она с порога выложила:
-Этот идиот (разумеется, речь шла о Викторе) позвонил только что и сказал, что скоро придёт с какими-то девками и с мясом на шашлыки, велел готовить стол!
-Да ну, глупости, - говорю я, - это он просто так, выпил уже, небось, вот и куражится.
-А если, и правда, заявится? Что делать?!
-Сколько тебе твердили: выгони ты его, да и дело с концом.
-Тебе легко говорить, а я боюсь его. Только заикнусь, что, мол, катился бы ты подальше, как получаю в глаз. А помнишь, как он изорвал на полосочки мое новое платье, то, с люрексом? А как изрубил топором стерео?.. Нет, с ним лучше не связываться. Да и вообще, сейчас не время об этом спорить, лучше скажи, что делать, ведь ни одного мужика в доме (под "домом" подразумевались обе наши квартиры, а Лорин сын, кстати, в то время служил в армии где-то под Иркутском)?
-Ну, не знаю, -протянула растерянно я, - Хотя, знаешь что? Оставайся у меня, у нас хоть дверь покрепче, её он еще ни разу не выламывал.
-А мама?
-И маму тащи сюда, место есть.
Лорка привела свою маму, мы заперли дверь на оба замка и собрались ждать. Лоркиного терпения, впрочем, хватило ненадолго. Она схватила телефон, позвонила в милицию и потребовала прислать наряд. Ага, счас! Выслушав её эмоциональный рассказ, дежурный заявил:
- Послушайте, женщина, я очень Вам сочувствую, но помочь пока не могу. Вот если Ваш муж, когда придёт, действительно начнёт буянить, тогда и обращайтесь.
- Когда он "придёт и начнёт буянить", будет уже поздно,- в отчаянии настаивала моя подруга. - Пожалуйста, приезжайте сейчас!
Дежурный был терпелив, но непоколебим:
- Поймите, Ваш муж не преступник, чтобы устраивать на него засаду. Он никакого преступления пока не совершил, а может, все и обойдется, – служивый неожиданно смягчился. - Давайте договоримся так: если Вы почувствуете опасность, звоните мне, и я немедленно пошлю за ним наряд. Хорошо?
- Ладно, - ответила Лорка, и мы снова стали ждать.
Ещё часа два ничего не присходило. Утомлённые напряжением, мы решили, что надо укладываться спать: завтра ведь как никак рабочий день. Расположились каждая в своей комнате: я в спальне, Лорка в смежном зале, а ее мама - в детской.
Некоторое время всем не спалось, мы с Лоркой переговаривались через открытую дверь спальни. Затем всё же начали дремать... как вдруг из подъезда раздался дикий грохот. В мгновение ока мы все трое вылетели из своих комнат и выстроились лесенкой у глазка входной двери: Лорка впереди, я за ней, а за моей спиной её мама.
Картина, представшая нашим глазам, внушала трепет: Виктор, совсем "тёпленький", бился в дверь родного дома, не выпуская из рук большой пакет - видимо, с обещанным мясом. Обещанных же девок рядом с ним не было. Взбешённый тем, что ему не открывают, Витька сыпал грязными ругательствами и угрозами "прикончить всех сук". Мы, оцепенев от страха, застыли в полутёмной прихожей.
Вскоре, видимо, Виктор сообразил, что в квартире никого нет, несчастные женщины спрятались от него, а где - понятное дело: в квартире напротив. Треснув напоследок в дверь так, что она в очередной раз раскололась, он развернулся и двинулся прямо на нас, продолжая орать. Он был так разъярён и страшен, что, казалось, разделявшая нас запертая дверь исчезла, и нас уже ничего не спасёт. В момент, когда в глазке осталось видным лишь его искажённое лицо, а непрерывная трель звонка заглушила его вопли, мы, три дрожащих женщины, одновременно вышли из ступора, словно нам дали команду "Отомри!". Лорка кинулась к телефону, мигом набрала 02 и... неторопливо проговорила светским тоном:
- Добрый день! Это Лариса ...
- Понятно, – резко прервали её. - Выезжаем.
Буквально через пару минут несколько дюжих ментов одной с Витькой весовой категории были на месте, скрутили продолжавшего бестолково размахивать руками Лоркиного мужа и увезли на всю ночь куда надо.
А на нас напал нервный смех. Мы без конца передразнивали Лорку: "Добрый день! Это Лариса!" - это в два-то часа ночи!
Сама Лорка смеялась громче всех. Смех разрядил обстановку, постепенно мы успокоились и снова разошлись по комнатам, теперь уже до утра.
...Назавтра, возвращаясь с работы домой, я заметила, что дверь у моих соседей заново залатана, но заходить к ним времени не было. В этот день я собиралась навестить своего племянника - он страдал от редкой кожной болезни. Я сложила в большую сумку продукты, соки и отправилась в больницу. Только на обратном пути я спохватилась, что ключи от дома остались... дома, в той сумке, с которой я хожу на работу!
Боже мой, что делать?! Муж со своими ключами далеко, у отца когда-то были запасные ключи, но после переезда они затерялись. И я отправилась к Марии Семёновне, нашей бывшей соседке - по тому дому, где я жила в первые годы замужества. Я рассчитывала на её содействие, так как она побывала в подобной переделке и вышла из нее с честью. Ну, не совсем с честью... В общем, расскажу по порядку.
Дело было года за три до того, тоже летом. Иду я как-то домой с работы и вижу у дома пожарную машину. Я уже упоминала, что мы жили в центре, так вот, машина стояла поперёк главной улицы города, перегораживая проезд, и из неё была выдвинута пожарная лестница. Один из пожарных быстро-быстро вскарабкался по ней на балкон третьего этажа, перемахнул через перила и исчез в квартире (я тут же вычислила, что это квартира Марии Семёновны). Ни дыма, ни огня видно не было, и никто из собравшейся толпы не мог понять, что всё-таки происходит. И только когда я вошла во двор, кто-то из соседей обронил, что у Марии Семёновны захлопнулась дверь, вот пожарные ее и выручили. Я слегка удивилась - никогда раньше не слышала, чтобы пожарные боролись не с огнём, а с захлопнувшейся дверью, однако чего в жизни не бывает, подумала я, тем более с такой экзотической женщиной, как Мария Семёновна.
Мария Семёновна была весьма известным в городе адвокатом,элегантной женщиной и бабушкой прелестного внука, который часто игрался во дворе вместе с моей младшей дочкой. Так что в тот же вечер на лавочке у песочницы мне были поведаны забавные и пикантные подробности происшедшего. Рассказчица обладала прекрасно поставленным голосом и красноречием, отточенным за многолетнюю практику выступлений в суде, поэтому слушателю, т.е. мне, не требовалось большой фантазии, чтобы возник "эффект присутствия". Именно потому, наверно, я и сегодня помню весь её рассказ до мелочей.
...В этот день Мария Семёновна затеяла уборку в своей огромной четырёхкомнатной квартире и, запарившись, сбросила халат. Таким образом, домывала она пол в одних трусиках и лифчике. В конце уборки она вышла на секунду на площадку, чтобы встряхнуть коврик у входной двери – последний мазок, так сказать, - как вдруг эта дверь захлопывается от сквозняка!
Несколько мгновений Мария Семёновна в растерянности простояла на месте, словно проверяя: неужели это случилось со мной? Её сомнения в реальности происходящего рассеяли весьма обычные звуки: хлопнула дверь подъезда, и следом за этим послышались тяжёлые шаги поднимающегося по ступенькам человека. Полуголая адвокатесса в панике бросилась звонить в квартиру напротив, моля Б-га, чтобы ей открыли и чтобы это была соседка, а не сосед.
Не открывали, казалось, целую вечность, а шаги на лестнице всё приближались. Мария Семёновна взглянула в лестничный пролёт и увидела скользящую вверх по перилам мужскую(!) руку. В тот момент, когда рука достигла последнего поворота перил, а Мария Семёновна готова была от ужаса хлопнуться в обморок, дверь, наконец, распахнулась.
Видимо, Б-г всё же услышал Марию Семёновну - на пороге стояла, вытаращив глаза, соседка,- и наша героиня, оттолкнув оторопевшую женщину, буквально впрыгнула в квартиру, захлопнув за собой дверь. Однако не успела она сказать и слова, как в квартире снова раздался звонок – это вернулся домой сосед, чьи шаги она и слышала. Мария Семёновна всё так же молча метнулась в ближайшую комнату, сделав знак соседке следовать за ней. Когда та впустила мужа в квартиру и вошла в комнату, наша адвокатесса, наконец, получила возможность объяснить, что с ней случилось.
Её рассказ, впоследствии неизменно вызывавший улыбки, в тот момент вызвал только озабоченность обеих женщин (хотя я допускаю, что соседка и тогда весело посмеялась - в душе): надо было что-то предпринять и, прежде всего, Марии Семёновне надо было прикрыть наготу. Из-за разницы в размерах женщин пришлось воспользоваться домашней одеждой соседа: вздувшимися на коленях тренировочными штанами и застиранной майкой непонятного цвета. Так как у соседей, простых работяг, не было телефона, то в таком затрапезном виде - потной, в мокрых шлепанцах, без привычной укладки на голове и косметики на лице - Марии Семёновне предстояло пройти к ближайшему телефону-автомату (на центральную площадь!), чтобы, прибегнув к своим связям, призвать на помощь пожарную команду.
Судьба пощадила ее самолюбие: на пути не встретился ни один из её многочисленных знакомых и клиентов... а может, её просто не узнали в образе то ли бомжихи, то ли спортсменки? Однако, завершение той истории, как вы уже знаете, было вполне благополучным.
Меня же в этот вечер ожидало разочарование, как сказали бы сегодня - облом. Мария Семёновна, на удивление, была дома, одна, по-прежнему элегантна и ухожена, но посодействовать мне она отказалась. Объяснила она свой отказ весьма премудро: вследствие перестройки сменились все кадры в государственных структурах, старые связи нарушились, а новые еще не возникли, и она просто не представляет, к кому можно обратиться сегодня с такой необычной проблемой. Я усовестилась, что своей просьбой затронула больной вопрос - видимо, моя собеседница еще не нашла свою нишу в новых реалиях, - и перевела разговор на повседневные дела. Мы поболтали о том-о сем, о детях-внуках, и я засобиралась уходить, сама не зная, куда.
Ноги сами привели меня домой, и я позвонила в дверь - на всякий случай. Разумеется, никто мне не открыл, и я обречённо пошла к Лорке. Они были дома вдвоем с мамой (Витька опять таскался где-то) и в ответ на мою грустную повесть дружно заявили:
- Вчера ты нас приютила, а сегодня твоя очередь ночевать у нас.
- Спасибо, конечно, но как я завтра пойду на работу? У меня пропуск в сумке остался! Да и переодеться не мешало бы...
- Что-нибудь придумаем, - уверила меня неунывающая Лорка. - А пока поешь-ка с нами -мы как раз собрались ужинать.
После ужина мы перебрались из кухни в зал, не переставая обсуждать события последних суток и всяческие способы моего проникновения в собственную квартиру. Когда я развивала идею по верёвке спуститься с балкона четвёртого этажа на свой балкон, Лорка внезапно прервала мои фантазии, подняв указательный палец: музыкальный слух моей подруги уловил какое-то движение на лестничной клетке (многострадальная входная дверь не препятствовала проникновению звуков).
- Слышишь? - заинтересованно прошептала она. - А вдруг это твой вернулся?
- Да нет, с чего бы, - недоверчиво ответила я тоже шепотом. - Он уехал только вчера утром и сказал, на две недели.
- А если он специально так сказал, чтобы нагрянуть неожиданно и проверить тебя "на вшивость"? - выдала Лорка. Я рассмеялась:
- Глупости. Мы с ним в такие игры не играем.
- И всё же пойду проверю!- с этими словами она встала с дивана, прошла к выходу и от-крыла дверь. Услышав её невнятный возглас, я тоже выскочила в прихожую и увидела... своего мужа, небритого, в грязной одежде и сапогах, отпирающего замок!
- Господи, ты?! - радостно завопила я, вылетая на площадку.
- Я тебе не Господи, - устало и угрюмо отвечал он, не оборачиваясь, и толкнул распахнувшуюся дверь нашей квартиры.
Его тон нисколько меня не задел - главное, войти в дом, а там разберёмся! Зато все мои переживания, страхи и страсти последних суток мгновенно улетучились - и я бросилась к нему на грудь:
-Никогда ещё я не была так счастлива видеть тебя!
По-моему, он обиделся. |
| | Комментариев : 2, Просмотров : 2488 |
|
|
|
Новости
Чаты
88:88 
