Рекомендую нескучную статейку о проблемах сексуального влечения мужчин и реалиям жизни, этому влечению не соответствующим. Хорошо написано, с юмором, душевно...
Как это я стал импотентом
Впервые мне велели им стать где-то классе в шестом. Служил я тогда в команде лучших пионеров, которые были вхожи на пленумы Коммунистической партии и по очереди орали что-то приятное в адрес старших товарищей. За эту службу растроганные товарищи вручали нам конфеты. Так вот, была среди нас пионерка Валька. На одном из пленумов я на нее посмотрел. Наверное как-то не так, потому что Валька, перехватив направление взгляда, густо покраснела и сказала: «Дурак!» А я смотрел вовсе не туда, куда она подумала, а на концы ее пионерского галстука, которые были разной длины, что было грубым нарушением формы одежды. Нет, я конечно рассмотрел и то, про что она подумала, и даже приятно удивился нечаянному открытию, но после «дурака» дальше удивляться постеснялся, хотя и хотелось. Девочек обижать нельзя — так нас, пионеров, учили.
Когда нас приняли в комсомол, был устроен бал, где нам разрешили потанцевать — не так, как сейчас, а парами и на сокращенной дистанции. Когда я пригласил комсорга Таньку, дистанция сама собой сократилась до минимума и Танька что-то почувствовала. Я и сам это почувствовал, но мне от удовольствия ничего говорить не хотелось. А Танька сказала то же, что и Валька. Большее я Таньку никогда не приглашал, боясь оскорбить. Девичью честь надо блюсти — так нас учил комсомол.
Потом были Ленка, Людка, Инга и еще какие-то комсомолки. Соратницы взрослели, наливались, и все сильней крепло мое чувство к ним. Обнимались мы уже не только на танцах, но ни одна комсомолка не позволяла делать с ней то, чего от меня все сильнее требовала природа. И чем крепче было это требование, тем сильней было сопротивление. Девушкам надо уступать и пропускать вперед — так нас тогда учили все, кто мог. И я уступал.
Но и вуз, как ни странно, ничего в отношениях с девицами не изменил: я хотел, а они все отпихивались. Пришлось спросить Лариску (или Светку?) прямо в лоб: ты чо, не хочешь, что ли? Хочу, отвечала она, задыхаясь и млея, но только после свадьбы. Я этого понять не мог, поскольку никакой свадьбы природа от меня не требовала. Так в единстве наших желаний и в борьбе с их противоположностью прошла молодость.
А женился я на той самой Таньке-комсорге, которая в какой-то полутемной студенческой компании сама пригласила меня на танец, сама сократила дистанцию до упора, потом позвала на дачу, потом на серьезный разговор с ее папой.
Через неделю после свадьбы я нечаянно встретил Ирку и влюбился, да так сильно, что и дышать без нее не мог. И вот тут как-то ночью впервые услыхал от жены слово «импотент». Сильно удивился, потому что это было неправдой: от одной только мысли об Ирке приходилось быстро закрываться газетой. Ирка в конце концов опустила перед моим естеством банальный женский шлагбаум: все, хватит, женись! Как это? Я ж уже женат, да и партия-правительство распад браков не одобряли. Но Ирка стояла на своем, а моя тяга к ней — на своем, да так, что я дома газету уже из рук не выпускал... Но наказ партии выполнил.
В итоге все же развелся. Точнее, Танька-комсорг он меня ушла, не в силах терпеть мою недееспособность. Я к Ирке, а она как специально уже вышла замуж, неверная. Ну и ладно, что ни делается — все к лучшему, во всяком случае надобность в газете отпала.
Когда я нечаянно женился во второй раз, то уже через неделю будто специально встретил сначала свою Таньку, а потом и свою Ирку. Обе почему-то были несказанно рады встрече и готовы тут же вернуться. Но я готов не был. У них глазки были уже навсегда с морщинками и грустные, волосенки блеклые и губная помада не в масть. Какое уж тут желание. По телевизору мне показывали совсем других: целлюлит разглажен витаминами, зубы наблендамечены, волосы нашампунены и струятся радостным шелковым потоком при легком встряхивании головы, и ни приливов у них, ни потливости... Но Таньку с Иркой не оттолкнул, слова сочувствия подобрал, как учит христианская мораль. Женщины мои недоумевали и один бог знет, как меня мысленно называли. Но я их смиренно простил.
И понеслось! То Людку встречу, то Ленку, то Светку, то еще кого-то, уже не помню. И все они, как пионерки, были на все готовы! Прямо тут, в машине, и вообще где угодно. А им уже под и за сорок и размеры фигуры, как нарочно, или 60х60х60, или 100х100х100, и никакие витамины, никакая крем-пудра уже ничегошеньки скрыть не в силах. Но я, придерживаясь общечеловеческих ценностей, их всех успокаивал как сестер. А они все как одна недоумевали. И про себя, наверняка, одинаково меня называли. Впрочем, я и их простил.
А потом и вторая жена ушла, обвинив все в той же недееспособности. А я и спорить не стал: не скажешь же ей, что все способности оставались в 20-летней соседке Галке. По поводу чего я искренне переживал, вспоминая о нормах общественной морали, да разве Галке эту мораль объяснишь?.. Жена ушла. А Галка тут же как специально вышла замуж. И слава богу.
Но недолго пожил я в покое. Нечаянно втретил одноклассницу Вальку — когда-то пионерку, а теперь предпринимательницу, из тех, которые все время что-то предпринимают, чтобы не опуститься ниже уровня, который им кажется позорным. Хотя лично я на этом уровне болтаюсь в свое удовольствие, никакого позора не чувствуя.
— Ого! — сосканировала Валька все 190 см моего роста и тут же втолкнула их в машину. То, на что я когда-то обратил свое отроческое внимание, теперь достигло у Вальки такого размера, что вместе с руками лежало на руле. Это было удобно: позволяло одновременно вести машину, шарить в сумочке, курить и говорить по мобильнику.
— Зайдешь, — спросила Валька, не ставя в конце фразы знака вопроса.
Пришлось зайти. Сели. Она налила. Выпили. Она закинула ногу за ногу, закурила, прищурилась.
— Ну! — опять спросила как скомандовала. И призывно расстегнула пуговку там, где когда-то был неровно повязанный пионерский галстук.
Но я в это время, опустив глаза, смотрел на ее ногу. Вернее на то место, где рыжими липучими кружевами заканчивался чулок. Смотрел и думал: и как они при ходьбе не лопаются, ведь в этом месте два пи эр дадут никак не меньше одного метра в окружности?.. Что отпечаталось на моей физиономии, Валька прочла, выдохнула: «Дурак!» — и решительно заткнула коньяк пробкой.
Круг замкнулся. Но я так и не понял: то ли жизнь прожил неправильно, то ли в ней самой что-то не так устроено и расписано?..
это линк |
Новости
Чаты
88:88 
