BlackChaos
|
Дата : 01-02-06, Срд, 21:28:42
У себя в каморке Шило скинул защитный чехол, накинутый заботливым Главным Редактором, запустил сервер, хлебнул пивка, контрабандой пронесенного в редакцию и стал вспоминать первый компьютер, который ему довелось увидеть. Стоял он в кладовой, был покрыт пылью, по причине того, что никто тогда и понятия не имел как на нем работать. А кладовка находилась в здании Главного Управления Инженерных войск. Шило откинулся на спинку любимого кресла и погрузился в воспоминания…
Лучше иметь дочь проститутку, чем сына ефрейтора.
(Солдатская мудрость)
Один день Лехи – ефрейтора первого отделения,
первого взвода, отдельной первой роты,
войсковой части “N” города Ленинграда
Шило тогда звали просто Лехой и он был молодым и наивным, а потому его шутки не имели тяжких последствий, были более миролюбивы и наносили, разве что, моральный ущерб. Короче, хакером Леха еще не был, а вот “шилом” уже был.
Поднявшись по команде подъем, ефрейтор Леха подумал, что именно сегодня, 30-го апреля, в предверии праздника, настроение ни к черту, а потому следует вести себя строго по уставу, дабы не сделать еще хуже.
Почти весь первый взвод работал на страшно секретном заводике, который выпускал страшно секретные водопроводные и канализационные трубы, и металлическую черепицу для засекреченных дач генералитета. Леха, отличающийся любовью к починке всего сломанного, работал в ремонтной мастерской этого заводика, а потому имел возможность находиться где угодно, кроме этой мастерской. Поэтому делая утренний обход цехов он и оказался возле выгребной ямы куда попадали отходы жизнедеятельности рядового состава первой роты. Раз в неделю приезжала машина и уровень в яме значительно понижался. Как раз был такой день и возле ямы находилась машина, а возле машины стоял водитель – пол-года назад демобилизовавшийся, молодой парень. Глядя на его простое русское лицо, легкую улыбку и лукавый взгляд, было видно, что он не мог быть ни Колей, ни Петей, а только Васей. Именно так его и звали.
– Вася, привет!
– А… Леха! Сколько до дембеля?
– Да какая разница… один хрен, рано или поздно. Ты что тут торчишь?
– Да рычаг сброса заедает. Ну как опять заклинит! Мне что, домой дерьмо везти?
– Ну, давай гляну?
– Посмотри, коль не лень.
Леха провел быстрый осмотр поврежденного механизма, сходил за инструментом и в пару минут устранил заусенец, который и мешал. За спиной раздался ненавистный голос… Это был командир первого взвода старший прапорщик Асмоловский Сергей Владимирович или как он сам себя называл, “страшный прапорщик”. Главным его лозунгом в жизни были слова: - “Вы станете солдатами! Хотите или нет, но я это сделаю!”
– Лясы точите?
– Никак нет, товарищ старший прапорщик!
– А что тогда делаем?
Леха, помня о том, что собирался весь день вести себя по уставу, по военному коротко, доложил:
– Да вот рычаг сброса заело!
– Слабаки! – и “страшный прапорщик”, со всей дури рванул рычаг... мощный поток чуть не сбил его с ног.
– Что это? – простонал он.
Тут уже не выдержал Вася и так же четко, по военному, доложил:
– Говно, товарищ старший прапорщик! Другого не возим!
– А воняет то как… – Сергей Владимирович продолжал переживать за испорченное обмундирование.
– У меня говно высший сорт!
Старший прапорщик удалился в раздевалку, где была душевая и почти до самого обеда его никто не видел.
Ефрейтор Леха, у себя в мастерской, занялся штангой, которую просил сделать замполит роты. Оставалось только поставить на гриф замки и спокойно валить на обед. Кстати, именно сегодня Леха был дежурным по столовой.
В мастерскую зашел “страшный прапорщик” облаченный в новенькую рабочую робу и фуражку - единственную чистую вещь из всей его формы.
– Замполиту?
– Так точно!
– Сколько на ней сейчас?
– Пятьдесят килограмм! – и Леха отвернулся к верстаку где лежали два замка на гриф. Сзади раздалось кряхтенье и ефрейтор Леха, быстро обернувшись, успел увидеть, как ничем не закрепленный крайний блин, соскочил со штанги, которую старший прапорщик пытался поднять над головой, и согласно законам всемирного тяготения и закону подлости бахнулся на пальцы левой ноги прапора…
“А ведь почти поднял.” – пронеслось в голове у Лехи, который наблюдал, как Сергей Владимирович, завывая подобно Тарзану, обхватив отдавленные пальцы руками, с бешеной скоростью прыгая на одной ноге, наматывает круги вокруг единственного столба маленькой мастерской.
На обед старший прапорщик Асмоловский прибыл сильно прихрамывая, уселся за отдельный столик, но пробовать то, что ели подчиненные не рискнул, а вот компот выпил. Подождал немного и пользуясь своим правом командира выхлебал еще один компот. После чего откинулся на спинку стула, хлопнул себя по животу и… вдруг рванул к выходу.
“Блин… Не стоило ему так сильно хлопать по брюху.” – Леха допивал свой компот и в окно наблюдал, как старший прапорщик, как-то странно семеня ногами, бежит к туалету. – “Хотя, если вдуматься, то две порции компота приготовленного по особому рецепту, на основе пургена, не самая питательная вещь для желудка!”
До конца рабочего дня старший прапорщик Асмоловский предавался размышлениям – потому как ничего другого ему не оставалось.
Еще на прошлой неделе, Сергей Владимирович приказал на время праздников установить ловушку на воров в большом цеху. В конце дня Леха побрел в цех, где совместно с ефрейтором Колесниченко и старшим сержантом Хохловым она была установлена. Боксерская груша, всем в 150 килограмм, которую они любили колотить в обеденный перерыв, была оттянута под самый потолок и закреплена на крюк. От крюка шла веревка к дверной ручке. Стоило распахнуть дверь пошире и груша радостно побежала бы здороваться с вошедшим. Закончив ловушку все сели перекурить. В этот момент из-за угла цеха показался прихрамывающий старший прапорщик Асмоловский, за которым нестройной толпой брел рядовой состав.
– Ловушку сделали?
– Так точно! – Леха все еще пытался следовать уставу.
– Сейчас проверим! – Сергей Владимирович распахнул дверь. – Ничего не вижу!
“Сейчас увидишь.” – мрачно подумал Леха, все более убеждаясь, что устав не самая гениальная вещь на свете. Смачный шлепок, более всего напоминающий короткий поцелуй, и старший прапорщик Асмоловский взлетел на уровень крыши цеха.
– Парит наш орел! – этими словами Леха сопровождал взглядом вопящее, видимо от радости от приобретенной возможности полета, тело. Выполнив несколько сложнейших кульбитов, видя которые обзавидовавалась бы сборная по гимнастике, Сергей Владимирович приземлился на крышку отстойника смазочно-охлаждающей жидкости. Крышка была старая и прогнившая, но удар выдержала. С трудом встав на ноги, старший прапорщик Асмоловский почему-то принялся утверждать, что у нас на всех одна мама, а он является нашим отцом. Леха забеспокоился: – “Блин! Ведь крышка и так еле держится, а прапор сейчас начнет ногами топать, как бы не провалился!” Не желая более связываться с начальством, Леха шепнул стоящему рядом рядовому Морозову:
– Славка, скажи этому идиоту…
– Что шепчетесь? Радуетесь? – от гневного ока Сергея Владимировича не укрылся маневр Лехи и тот вздохнув начал:
– Товарищ старший прапорщик, вы бы с крышки то сошли, а то неровен час не выдержит!
Громкий треск подтвердил самые худшие предположения. Радовало только одно… из доносившихся из отстойника слов, Леха понял, что у него все-таки была отдельная мама. Поиск еще одной подходящей по размеру робы, занял около двадцати минут.
Прибыв в расположение роты, старший прапорщик ринулся в кочегарку, единственное место где была горячая вода, а личный состав принялся играть в футбол на плацу.
Ефрейтор Леха зашел в каптерку, взял инструмент и позвал рядового Лукьяненко.
– Алик, пошли поилку на улице доделаем. Нам только со старшиной роты проблем не хватает.
Поилка была почти готова. Оставалось только приварить к торчащему из земли обрезку трубы еще одну и прикрутить кран. Чтобы никто случайно не запнулся, на обрезок был одет старый порваный мяч. Приготовив все для последнего рывка, Леха предложил для начала перекурить. Из кочегарки вышел Сергей Владимирович.
– Опять отдыхаете!
Леха не желая получить взыскания попробовал оправдаться:
– Мы поилку делаем, а вон на плацу в футбол играют! Так кто из нас отдыхает?
Старший прапорщик Асмоловский осознав беспочвенность претензий, успокоился.
– Эй, футболисты! – крикнул он. – Ловите свой мячик!
И старательно замахнувшись звезданул по мячу, которым была прикрыта труба. Мощное соло, зародившееся в его груди заставило вздрогнуть жителей окрестных домов. “Ну все, хана! Он же не успокоится пока часа три-четыре строевой не проведет! Надо спасать положение!” – подумал Леха. Вернувшись через некоторое время из медсанчасти, старший прапорщик Асмоловский обнаружил, что поилка уже установлена, а рядовой состав отдельной первой роты мается дурью в казарме…
– Первая рота, строиться на плацу!
– Строевым шагом… МАРШ!
Первая рота шагнула, жители соседних домов вздрогнули.
– Песню… запе-ВАЙ!
“Щаз будет тебе песня!” – уже злорадствовал Леха, - "Наслушаешься на всю оставшуюся жизнь!" Рота слабенько затянула: “А я люблю военных – красивых здоровенных!”
– Да я один вас перепою! – заявил старший прапорщик Асмоловский и рявкнул, стараясь уподобиться Иерихонским трубам: – “А Я ЛЮБЛЮ ВОЕННЫХ – КРАСИВЫХ, ЗДОРОВЕННЫХ…”
Из-за забора, общего с военно-строительной ротой, показалась суровая физиономия Гоги. Глядя на его лицо никогда не подумаешь, что он любит пошутить… правда шутки у него однобокие, но в этот раз именно это и было нужно.
– Вай! Вай! Вай!.. Это кто тут военных здоровенных любит? – лицо Гоги так и светилось любопытством.
– А… У… – просипел Сергей Владимирович, наблюдая за тем, как 130 килограмм живого веса переваливают через забор. Гоги подмигнул нам и обернулся к старшему прапорщику:
– Что ж ты раньше то молчал… сладкий!
Старший прапорщик сдавленно пискнул и скрылся в неизвестном направлении. Первая рота, оставшись без дежурного офицера, побрела в казарму отдыхать, а Гоги принялся играть в прятки. По этой причине жители микрорайона вынуждены были засыпать под под звуки: – “Ку-ку! Ты где? Ой, найду, найду!” – Гоги честно отрабатывал полученный от Лехи литр.
Часов в одиннацать вечера, курнув прямо в спальном помещении, первая рота улеглась спать.
Уже засыпая, ефрейтор Леха вспомнил последние занятия, где изучали изолирующий противогаз. “Страшный прапорщик”, показывая, натянул его на голову и тут же получил невероятно бодрящий заряд “Черемухи”, после чего долго плакал в умывальной комнате. “Расстроился.” – подумал еще тогда Леха и уснул окончательно.
Примерно через час или полтора, в спальное помещение прокрался старший прапорщик Асмоловский…
– Рота, ПОДЪЕМ! Строиться на плацу!
...
– Гим Советского Союза… запе-ВАЙ!
– Союз нерушимый республик свободных… – жители соседних домов вскочили с краватей и дослушивали гимн уже стоя… ничто так не радует, как прослушивание гимна, отнюдь не в исполнении хора имени Пятницкого, в половине первого ночи! Сотня рыл, каждый поет на свой мотив – это что-то…
– Сорок пять секунд… ОТБОЙ! – донеслось с плаца и соседи дружно нырнули в постели.
Все стихло. Старший прапорщик Асмоловский сидел в канцелярии роты и старательно записывал в журнал рукомендуемые наказания, для всей роты. Где-то через час он вышел, прошел в спальное помещение, отыскал пустую кровать и спокойно улегся… Леха напряженно ждал: – “И тебе, гад, спокойной ночи!” Треск порвавшихся ниток и старший прапорщик Асмоловский ухнул в приветливо распахнутую крышку подвала… где его ждало нехитрое приспособление, состоявшее из огромного корыта в которое постоянно поступал кипяток из кочегарки. Крышка захлопнулась… и потому рев ошпаренного прапора был еле слышен: – Ну я сейчас выйду!..
“Попробуй!” – Леха лично ставил замок на дверь, отрывался он только снаружи, а единственный ключ был у старшины роты, который находился в отпуске и во главе всего семейства поехал на родину в Украину. Если честно, существовал и второй ключ, но ефрейтор Леха даже сведения о нем берег как военную тайну. Из подвала раздался еще один крик – это старший прапорщик нашел выход, возле которого стояли не нужные пока грабли.
Около трех часов ночи прапору удалось выбить дверь и соседские дома начали покачиваться как при землетрясении… по плацу наматывала круги отдельная первая рота, дружно топая солдатскими сапогами. “Это я тебе припомню!” – Леха твердо решил добить ненавистного прапора.
Намотав кругов двадцать, рота отвалилась спать. Жители соседних домов тоже. Сергей Владимирович не рискуя больше спать в спальном помещении, уселся поудобней в кресло, стоявшее в канцелярии роты и спокойно заснул. Что ему снилось неизвестно, но когда Леха по пластунски выползал из канцелярии, на губах прапора была улыбка.
В пять часов утра, получивший пол-литра дежурный по роте, нажал на кнопку тревоги… рота построилась. Из канцелярии громко шлепая ногами показался старший прапорщик Асмоловский и попытался лихо взбежать по лестнице. В течении минуты вся рота наблюдала за этими попытками.
– Либо убьется, либо покалечится! – произнес Леха и понял, что: “Все-таки ласты приклеенные к ботинкам, не лучшая обувь для хождения по лестницам!” Старший прапорщик догадался скинуть ботинки и смог подойти к выжидающей роте, но проходя мимо зеркала обнаружил, что его любимая фуражка, сидит криво и попытался поправить. Раздался крик… “Блин! Химики не наврали… авиационный клей берет намертво!” – и Леха удовлетворенно вздохнул.
В пол-шестого утра жители окрестных домов вновь были разбужены страшным шумом. Подбежав к окнам они увидели, как по плацу, четко печатая шаг, маршировала первая рота, во всю глотку горланя лихую песню, в которой звучало твердое убеждение, что “солдатом не рождаются – солдатами становятся”! А сзади, прихрамывая на обе ноги, одетый в рабочую робу, лысый, с повязкой на правом глазу, медленно шел, совсем уже не страшный, старший прапорщик Асмоловский.
Вадик Колесниченко, Игорь Хохлов, Славка Морозов и Алик Лукьяненко – ребята, я вас помню!
Все случайные совпадения с событиями имевшими место быть – считать случайными.
Случайное совпадение с реальным старшим прапорщиком Асмоловским Сергеем Владимировичем – считать сделанным осознанно и специально. |
Новости
Чаты
88:88 
